Вот уже который(второй, третий?) день она просыпалась, надеясь не увидеть вокруг древнего убранства.
Вот уже который день она надеялась, что всё это сон.
Незнакомые лица и имена, земли Корё, времена императора.
Это невозможно!
Это невыносимо.
Она прекрасно помнит, что зовут её не Хэ Су. Такие нелепости, как вынырнуть из чужой купальни, бывают лишь в глупых снах, лишённых всякой логики.
Ха Джин Го хочет проснуться. Ну же, она просто пересмотрела дорам, выпила слишком много соджи с горя и... Заснула.
Да, надолго.
Всё это сон. И пора проснуться. Бывает ведь это ужасное, выматывающее состояние, когда ты просыпаешься во сне.
И снова. И снова.
Сонгак и всё эти люди вокруг стали для неё картинками из сна и эти картинки повторялись.
Самое ужасное было в том, что тут всё принимали её за другого человека! И знали куда больше об этой Хэ Су, чьим именем её называли.
Новое утро принесло за собой новый день, полный непривычных занятий, с которыми невозможно сладить. Право слово, и как они клеили эти фонари?
Ха Джин даже снежинки из бумаги вырезать не особо умела.
Вдоволь наслушавшись едких насмешек и напитавшись высокомерными взглядами как губка, она припомнила своё обещание вести себя примерно и всему научиться, после чего пришлось отправиться варить клей.
Серьёзно, в этой огромной бочке?! Зачем нужна целая бочка клея, они решили увесить фонарями каждый сантиметр?
— Боже, сколько можно... Пфф.
Отдув с лица волосы, Х... Хэ Су разогнулась, ненадолго бросая эту тяжеленную шпалу.
Ладони, совершенно непривычные к такому труду, горели мозолями.
Решив немного постоять и прийти в себя, вдруг, она увидела знакомое лицо.
Тот человек!
Тот человек, с кем она говорила перед тем, как упасть в озеро. Чёртов клей!
Если она бросит клей... Но этот старик, этот человек.
— Стойте! Погодите! Эй!
Подхватив подол неудобных одежд, Ха Джин Го рванула за дядькой.
Теперь у неё болели ноги и горели лёгкие.
Она не имела понятия, сколько улиц неслась за своей целью, но когда те стали многолюдны — от одинаковых спин, катомок и балахонов зарябило в глазах.
Ещё немного пооглядывавшись, остановилась посреди дороги. Раздосадованная неудачей, она застыла, а вот люди почему-то стали разбегаться врассыпную и кричать что-то про волка.
Дальше всё смешалось в разноцветную карусель. Буквально. Аж до лёгкой тошноты. Ощутив толчок, Ха Джин Го даже осознать не успела, что куда-то падает с небольшого мостика, как на талии уже оказалась чья-то рука, перед мутным взглядом резко мелькнуло чересчур много чёрного, её рванули и подняли.
Невесомость, непонятность, ещё десяток секунд перевоплощаются в мерное покачивание лошадиных шагов.
Ха Джин жмурится, трясёт головой неосознанно сложив ладонь на чьё-то плечо.
Открывает глаза и смотрит в... Глаз. Один. Второй не видно.
Только она собиралась поблагодарить, карусель вернулась, мигом отдавшись болью в бедре, многострадальных ладонях и, остальном, чем она с землей повстречалась.
Погодите. Он что, сбросил её с лошади?!
Возмущение и негодование вынудили вскочить так, будто оса ужалила в самое мягкое место:
— Стойте! Эй, я вам говорю!
Догнав лошадь, ещё идущую шагом, Ха Джин ухватилась за повод и дёрнула чужого коня назад. Она была так поглощена тем, чтобы прожигать взором всадника, что не замечала дикий ужас в глазах случайных свидетелей.
— Сейчас же извинитесь! Считаете, можно швырять людей, вот так, как мешок с навозом, из-под вашей лошади?

Была поздняя весна, когда Ха Джин Го разыскала информацию об очередном мире, чей правитель славился суровым нравом.
Летописи звали его то спасителем и избавителем, то тираном, но всегда подчёркивали твёрдость руки и общую справедливость решений.
Информации было мало, ни дат, ни имен, зато астральные координаты идеальны.
Сколько раз она уже стояла у порталов, имея с собой нехитрый узелок вещей и припасов на первое время?
Она видела десятки тронных залов и говорила королям в глаза, одному за другим, что искала не их.
Одеваться Ха Джин старалась соразмерно эпохе, куда собиралась отправиться.
Для этого мира было приготовлено длинное одеяние, с глубоким капюшоном.
Плащ был серым, неприметным.
Красным был огонь, от которого она спасала некий город, несколько дней спустя после того, как немного освоилась.
Этот мир был опять не похож на тот, где остался Ван Со. Другие люди, другой быт, другие имена. Смысл искать их короля безнадёжно потонул в треске пламени и перебивчатых человеческих мольбах, превратившихся в хвалебный молитвенный лепет, когда она впервые не пустила стихию безвозвратно слизать их дом.
Небольшой городок, кроме огненной напасти, пожирала какая-то хворь.
И нужно было уйти сразу, как только поняла — это вновь не Корё и здешнего короля зовут не Ван Со.
Нужно было уйти, но какая-то маленькая девочка с чёрными глазами вцепилась в полы её одежд, первой восславляя богиню.
Нужно было уйти, но как только она уйдёт, огонь поглотит и остальных, ни в чем неповинных, детей.
Постоялый двор — бывший центр жизни городка стал выжившим и их защитнице крепостью. Людей мало. Точно крошек на столе в голодный год. Но и их она не бросит.
У крепости были деревянные стены.
У крепости были скрипучие ступени, а в комнате на втором этаже невозможно было заснуть.
Ха Джин запомнила имена немногих стариков и детей, мужчин и женщин, бросавшихся на колени, благодаря за милость небес.
Что ж.
Хоть к кому-то Небеса милостивы.
Быть может, если она не оставит молитв этих несчастных, боги Корё услышат и её молитвы?
Тогда, за несколько мгновений до смерти, за несколько мгновений до телепортации, Ха Джин пожелала всё забыть.
Но забыла лишь дорогу обратно.
Теперь под её красным плащом было чёрное платье в пол, а поверх красный плащ, расшитый золотом— дар богине. Она сама была похожа на костёр, от которого была спасением. Ей не нравилось быть богиней и она появлялась перед ними с покрытой головой.
Она не хотела погибнуть, но если судьба бросит кости и выпадет череп с косой: Ха Джин не побежит.

Ты не можешь уйти, ты не можешь даже умереть. Ты моя!

— Спасайтесь!  Он идет за вами! Спасайтесь! Он убьет вас! Госпожа!
— Что ж, — она повернула голову на крик, уже спускаясь по лестнице к дверям: — Окажет великую услугу.
Разумеется, она не собиралась бросаться на острие меча.
Но двери открылись и она шагнула через порог, придерживая ладонью широкий капюшон, закрывающий лицо.
Ещё один шаг на крыльцо и, ровно держа плечи и спину, Ха Джин плавно склонилась в глубоком поклоне. Постояла миг и выпрямилась, опуская руки вдоль тела.