| Nature, red in tooth and claw
Из тебя нужно выдавить всю жизнь по капле, по всхрипу, вырвать зубами, грязно, потно, мокро, ебалом в асфальт, снафф — документалистика, пытка — исследование, иногда ты бьёшь, иногда — тебя, лучше, конечно, когда тебя, «следы от кнута стали частью меня».
Простота физической боли, очищение грязью, ты погружаешь тело в безумие, за ним — восторг, вечность, гибель; адреналиновый торчок, наркофоб, наркоман, барыга, ты не хочешь смерти, ты хочешь, чтобы момент перед ней длился вечно, лицом к лицу с богом и самим собой, как при рождении, это первый крик младенца, ощутившего кожей реальный мир.
Всё было хорошо, пока работа оставалась областью гипотетического, когда Рион не объёбывается, Рион работает, на кого? Ей не интересно. Откуда материал? Похуй. Пока вместе с очередным сырым контентом ты не скидываешь её адрес со смайликом, выдранным из доисторической эпохи интернета, непонятно, что из этого страшнее, деанон или каомоджи. Всё это узнавание — твои фантазии, не более, это то, что Рион повторит тебе, себе и отражению в ванной, ей такое не нравится, это просто работа, ничего личного, сухое материальное, ты же любишь деньги? Нет?
Всё своё мясо ты перекроил — агония будет долгой, как и заказывал. Странно, что глаза не красные, может, из банды тебя выпиздили, испугавшись реального психоза? Ты свободен, всем всё простил, кадык дёргается туда-сюда, вжатый тщедушной рукой, никакого стоп-слова, так ты заскучаешь.
мы встретились в странный период моей жи—
лет с 20 лота, тогда ещё рион, монтировала снафф, тебе слишком понравилось. динамика будет следующая: вот наша переписка, на самом деле принцесс с дизордер тут ты, рион нормальная, адекватная и вообще самый психически стабильный человек в северной америке. но тебе лучше знать, потому будешь доказывать обратное. будем болтать, торчать, исследовать границы, которых нет, духовно расти и всё такое. имени нет, можешь быть мальчиком (тогда придётся брать асано в образе из ichi the killer, менять нельзя), можешь быть девочкой (но никаких капоперш, подберём тебе принцессу), можешь быть небинарочкой, добавить можно всё, что не указано в заявке, то есть вообще всё. хочу потрогать самый грязный период жизни рион, где страшно, грязно, ебливо, наблёвано и объёбано. это не бдсм, это тупее и хуже. играть только то, как она морозится, не предлагаю, в рамках заданного бреда можем делать всё, что хотите, люблю выполнять чужие ролевые хотелки. ебаться кстати тоже не предлагаю, это заявка на тонкие материи животного и пятьдесят сортов жирара. каков положняк на момент 2078 года я не придумывала, скажу честно, но это потому, что не хочу/умею думать в отсутствие соигрока.
посты по 2-3к, красиво + сосмыслом, если без инверсий и шрифтовыделения — отдам яйцеклетку ❤️ спидпостить не умею, но и пост раз в год не подойдёт, буду грустить. залетайте в личку с любым текстом, хотя аудитория этой заявки, конечно, полтора человека на русфф, но главное ВЕРИТЬ. пример поста Тут, в Мидгарде — вырезанный из общей ткани мира, неприкаянная чужеродная материя, никогда не приближающаяся к человечности — сын там, где мог бы быть просто богом. И всё равно приходит к ней. Он видит вазу, которую можно наполнить, цветы, которые в неё можно поставить, воду, которой можно продлить им жизнь — альтруистический акт, за который положена благодарность, когда не обнаруживает её — как и все — злится, по-детски, обиженно, яростно. Такой и небо поделит на квадраты, чтобы ухватить себе хотя бы кусочек.
Повешенный, он же скачущий, отправленный в путешествие по дереву — территория Одина, получавшего пленных и случайных людей; Иггдрасиль всегда был большой виселицей, корнями уходящей в подземье, а потом миров стало втрое больше, и все совсем запутались. Эпитеты множатся, имена разбухают, как почки по весне, христиане сверху присыпали солью. Мировой ясень подгнивает с одной стороны и цветёт с другой, день следует за ночью, только ты никак не можешь растопить лёд. Или — огонь. За ним снова лёд. И ничего кроме. Неприближение к человечности.
— Я тебе ничего не запрещаю, — кивает, заглядывая в глаза, в них пустое ничего и жадное что-то. — Есть очевидные вещи.
Хочешь наказания? Прощения? Разрешения? Йорд знает, что ничего из этого не нужно. Тор тоже должен знать, но не хочет, вместо этого — упрямится, капризничает, когда заканчивается терпение, возвращается к насилию. Это знакомо.
Один с глазом попрощался навсегда, это и делает жертву жертвой: невозможность вновь пересечься с объектом, возложенным на алтарь. Глаз отделяется, становится бесполезным, утрачивает все свои функции, чтобы Он обрёл новую. Хёрги строят из камней, hearg — священная роща, сдобренная кровью, на возвышенности, ближе к небу; Тор никогда ей не молился — никто ей не молится — а всех жертв приносит самому себе. Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать.
Она никогда не сопротивляется: кости отрастут, кальций не вымыть, полтора квадратных метра кожи размазаны толстым слоем океанической коры. Молекулы кислорода расщепляются — это уже ты или ещё я? — перед грозой жуки начинают копошиться, обмякает листва, воздух замирает, Йорд не двигается. За Неаполь обидно, это больнее прокушенного соска или развороченной грудной клетки, неприятнее его визита, противнее навязанного родства с богами. Дышать тяжело, вжатая спина постепенно врастает в землю.
Ей достаточно сжать пальцы. Нет, не так. Этого недостаточно.
— Принеси жертву.
За грудиной ноет, земля плачет. Йорд почти не дышит.
— Настоящую, по всем правилам. Отдай глаз навсегда. Сам. Убей кого-нибудь из асов — и я подумаю.
Один попрощался с правым глазом, какой бы Тор ни выбрал — всё равно станет его подобием.
| |
Построенный на том, что Ода готов целовать песок, по которому его госпожа ходила, но не готов первым нарушить святость их дуэта, даже если в душе ему этого страшно хочется. Ломать границы, ставить их обратно, мучить его горячее сердешко и падать в бездну вместе с ним придётся именно Ханако — поводок полностью в её руках, и с тем, как она держит его пасть в своей ладошке, он без её разрешения даже дёрнуться не посмеет.
