✧the magical world of j.k. rowling✧
Andromeda Tonks & Narcissa Malfoy

✧ your choice ✧
* * *
Помнишь, как мы трое были близки, Андромеда? Неразлучные сёстры Блэк, удивлявшие прочих узами, не свойственными обычным детям. Разница в два года только кажется пустяком, в действительности же – едва ли преодолимая пропасть. Для кого угодно, но не для нас.
Мне исполнилось восемь лет, тебе – шесть, Нарциссе – четыре. Мы не задираем и не дразним младшую, а она заканчивает очередной карандашный набросок и, отложив его, смотрит на нас голубыми, словно прозрачные озёра глазами, не как на старших, а как на равных. Не с восторгом глупо улыбающегося маленького ребёнка, что открывает рот от удивления, а с прохладным интересом, желая научиться чему-то новому. И мы с тобой её учим – всему, в том числе тому, чему не стоило бы. Но нам всё равно, мы знаем, что Цисси нас не выдаст и уж точно не осудит. Младшая перенимает, не копируя слепо, но усваивая и трансформируя во что-то своё, уникальное. Мы трое заговорщически улыбаемся.
Мне исполнилось пятнадцать, тебе – тринадцать, Нарциссе – одиннадцать. Вплоть до моего выпуска, Школа Чародейства и Волшебства стала нашей – мы взяли в заложники профессоров, были кошмаром Филча и старост факультетов, безуспешно пытавшихся поймать нас уже хоть на чём-нибудь. Но мы всегда прикрывали друг другу спину, поддерживали друг друга и в итоге выходили сухими из воды. Пока мы трое учились на Слизерине, соперничество с Гриффиндором исчезло как явление: воспитанники Салазара выигрывали все значимые награды – от Кубка по квиддичу до межфакультетных соревнований. Мне не было равных в Дуэльном клубе, ты могла изготовить практически любое зелье, Нарцисса умело манипулировала «общественным мнением», дабы настроить друг против друга всех, кого слизеринцы считали «угрозой» для очередной безоговорочной победы. Весь профессорский состав во главе с директором наверняка вздохнул с облегчением, когда состоялся выпуск последней Блэк, ведь Хогвартс был свободен от тирании. Вот ведь наивные…
Мне исполнилось двадцать три года, тебе – двадцать один, Нарциссе – девятнадцать. Я выхожу замуж и готовлюсь стать одной из тех, кого впоследствии назовут самой жестокой и фанатичной последовательницей Тёмного Лорда. Ты одного за другим отвергаешь кандидатуры женихов, предлагаемые семейством. Нарцисса загадочно улыбается и, кажется, как никто уверенна в завтрашнем дне, невзирая на разливавшийся в воздухе тревожный предвоенный гул (тогда он ещё не набрал силу, почти никого не тревожил и тонул в свадебных колоколах). В конце концов, твои капризы надоели как отцу, так и активно участвовавшей в твоей судьбе тётушке Вальбурге, и они попросили вразумить тебя, что я и делаю. Я не кормлю тебя сказочками о том, как счастлива в браке. Я не уговариваю тебя покориться судьбе. Я всё ещё помню, что сёстры Блэк могут горы свернуть, когда они заодно. Поэтому напрямик спрашиваю причину твоего поведения, истинную причину, а не отговорки, которыми ты кормила Сигнуса и нашу тетку. Я ни на мгновение не сомневаюсь, что мы втроём сможем всё уладить. Но у тебя, как оказалось, были другие планы, и мы с Нарциссой в них не входили. Ты открылась мне, но понимания не нашла. Я велела выбросить из головы идиотскую влюблённость в магглорождённого выродка и пригрозила, что к алтарю тебя потащат под заклинанием Империус за выгодного с точки зрения родителей чистокровного волшебника. Ты отшатнулась, словно я влепила тебе звонкую пощёчину. Ждала ли ты, что я заберу свои слова обратно, извинюсь и дам своё благословение? Ждала ли я, что ты сбежишь от меня и сестры, променяв их на недоразумение по имени Эдвард Тонкс? И если побег дался тебе так удивительно легко, значит ли, что своё предательство ты как минимум обдумывала? Обманула ли ты тогда впервые? А может за все эти годы мы не слышали от тебя ни слова правды? Неужели ты лгала нам всегда, Медди?
После твоего побега я была в бешенстве, Нарцисса же… Что ты чувствовала, Цисси? Я с удивлением осознала, что понятия не имею. Раньше Меда объясняла мне и твои задумчивые взгляды, и твоё оглушительное молчание, но теперь, когда средней для нас не существует, я даже представить себе не могу, что творится в твоей белокурой головке.
Ты хоть понимаешь, что ты наделала, Андромеда? Понимаешь ли, что разрушила? Однажды я непременно тебе это объясню: сразу после того, как выпотрошу на твоих глазах грязнокрового выродка, которого ты предпочла нам с Нарциссой. В этом, милая сестрица, можешь не сомневаться.
* * *
Приходите и играйте, большего не прошу это ж благороднейшие и древнейшие, какие ещё заманухи нужны?. Внешки берите любые, хоть наколдованные нейросетями, хоть фанкастные, хоть канонные, капризничать не буду. Хочется сыграть и школьные годы, и то недолгое время, которое сестры провели вместе после выпуска, и АУшки, идей для взаимодействия между сестрами - вагон и маленькая тележка.

пример вашего поста

— Под твоим хмурым взглядом даже листья опадают, сестра, — Нарцисса привычно язвит, но ей это позволено. Отважься сказать нечто подобное кто угодно другой, отправился бы на несколько дней в Мунго. — А на цветы он действует? Тогда сделай что-нибудь с этими фрезиями, от их запаха даже у домовых эльфов глаза слезятся, — в поместье сегодня не только фрезий переизбыток, но также тубероз, орхидей, тюльпанов и плюмерий. Вряд ли могло быть иначе, ведь нынешним вечером её женихом станет сын и наследник древнего чистокровного рода, богатый, красивый и галантный – живое воплощение девичьих грёз. Даже забавно, что Друэлла не одобряла этот брак, а Лестрейндж старший, с которым предстояло породниться, тёплых чувств у неё не вызывал. Миссис Блэк пыталась переубедить благоверного, прибегнув к единственному своему таланту: сеять сомнения. То был её способ добиваться своего, она просто убеждала всех прочих, будто желаемое ею – последнее, что необходимо волшебнику, находящемуся в здравом уме и твёрдой памяти. Надо сказать, своего Друэлла в большинстве случаев добивалась, но в вопросе брака старшей дочери Сигнус оказался непреклонен. У матери наверняка были свои планы на замужество своей первеницы, вот только у Беллатрикс тоже были на себя планы и отнюдь не на замужество она ставила во главу угла…
— Не надёжнее ли избавиться от той, кто на всём этом настаивал? — натягивая кремовые атласные перчатки, спрашивает в скором будущем миссис Лестрейндж.
— Maman достаточно наказана, — хмыкает Цисси. Воцаряется тишина. Старшая хмурится – уже не в первый раз замечает, что Меда подолгу молчит, стеклянными глазами глядя перед собой, а порой и вовсе смотрит на Беллу, словно на умирающую. Андромеда в последнее время ведёт себя странно, будто замыкается в себе. Стоит матери или отцу окликнуть её, тут же вздрагивает, точно напуганная кошка. В голубых глазах Нарциссы сквозит тот же, невысказанный вопрос что и у старшей Блэк: «Что с ней происходит?». Впрочем, приставать с расспросами никто не собирается, сестрица всё равно поделится тревожившим её, когда сочтёт нужным. Так случалось всегда, и сейчас причин ожидать иного исхода нет. Оные вряд ли появятся, даже с учётом того, что Беллатрикс скорее, чем ей хотелось бы сменит фамилию – невелика беда, это произойдёт с ними со всеми, но они не перестанут значить друг для друга меньше. В этом тоже сомнений никаких нет.
Дверь комнаты приоткрывает один из эльфов, дабы сообщить, что к церемонии всё готово.
— Что ж, послушаем, в чём тебе будет клясться будущий муж, — младшая берёт старшую под руку, Меда поднимается вслед за сестрами, глаза у неё всё ещё опущены, пальцы нервно теребят складки небесно-голубого платья (этот оттенок долго и придирчиво выбирала Нарцисса). Вновь в мыслях возникает всё тот же вопрос: «Что с ней происходит?» Впрочем, её жених сегодня вечером наверняка будет озадачен поведением своей наречённой не меньше…
Переступая порог своей спальни, ведьма воскрешает в памяти вечер, с которого всё началось. Совершеннолетие Беллы стало тщательно спланированным спектаклем и предметом гордости организовавшей его Друэллы. Гостей прибыло куда больше, чем обычно – побеседовать о политике изъявили желание многие, её день рождения был лишь поводом собрать родственников разной степени дальности в одном поместье. Чистокровная аристократия подбирала реплики, с которыми обратится к своим собеседникам, а также продумывала маршрут, что в итоге приведёт к нужному человеку. Находящиеся на вершине пищевой цепи всегда заняты, и в попытке пробиться сквозь заслон из желавших урвать у сей весьма важной и почтенной персоны хоть миг, приходилось обхаживать как минимум пятерых, пониже рангом. Таким образом, рано или поздно попавший в опалу чиновник из Министерства будет наконец представлен молодой вдове с солидным приданым и доставшимися от покойного супруга полезными связями. В высшем обществе иначе нельзя, правила игры, в которой все они участвуют, эти балетные па, которые они обязаны исполнять нравится им это или нет, установлены Моргана знает кем и когда, но никто не ставит под сомнение важность этого действа. Беллатрикс, впрочем, во все эти перипетии не вникала, а светскую болтовню для неё не без удовольствия расшифровывала Нарцисса. Она же придумала, как оповещать о желавших испытать терпение старшей из сестёр пустенькой беседой. Лучезарно улыбалась, если беды было не миновать и участливо кивала, когда собиралась помочь избавиться от необходимости разговаривать с теми, кто не заслуживающим внимания. В тот день младшая не только одарила её одной из самых своих очаровательных улыбок, но и максимально деликатно оставила Беллу на попечении двух мужчин – отца Рудольфуса, Лестрейнджа старшего и его школьного друга, которого глава дома запросто называл Томасом. Поздравления, формальные фразы, привычные маски: роли давно заучены, тексты до зубовного скрежета скучны, разговор движется в привычной колее. Пока тот самый Томас не спрашивает именинницу об успехах в дуэльном клубе. Блэк прохладно замечает, что достойных соперников у неё было мало, а заклятья она использует не такие уж сложные. А потом зачем-то добавляет, что её куда больше интересуют тёмные искусства, но в Хогвартсе им никогда не уделяли недостаточно внимания (разве что во времена самого Салазара), поэтому приходится учиться самой, и дело это нелегкое… Взять хотя бы проклятье, созданное Гормлайт Гонт. Невероятно сложное и капризное, оно никак ей не удавалось. Беллатрикс столь несвойственной ей откровенности даже удивилась – почему-то этому мужчине хотелось поведать о своих желаниях, словно он мог её понять. А он, как оказалось, действительно мог. Маг с поразительной точностью описал, к чему приводили её неудачи. Трещина там, где должен быть гладкий срез, статичная выжженая чернота вместо расползавшейся и будто кислотой выедающей, гниение вместо сухой серой пыли… закончив перечислять её промахи, он будничным тоном произнес: «Весь секрет в последнем движении, мисс Блэк. Ваше запястье перенапряжено, и жест выходит неточным». Подстёгиваемая любопытством, Белла умудрилась ненадолго скрыться от посторонних глаз в саду поместья, дабы проверить только что полученный совет. В тот момент, когда оный сработал, и проклятье подействовало, как должно, ведьма возжелала большего. Завороженно глядя на деяние рук своих, она словно вкусила запретный плод и ощутив его сладость на своих губах только и думала о том, чтобы вновь испытать это чувство. С удвоенным рвением погрузилась в изучение тёмных искусств, просила сестриц заглянуть в Запретную секцию и подсмотреть для неё кое-что, стала частым гостем в «Борджин и Беркс». Загадочного Томаса она видела ещё один раз и, не преминув похвастаться своими успехами, имела все основания полагать, что он станет гостем и на её помолвке. Но несмотря на все старания отыскать среди гостей загадочного Томаса, ей это не удалось. Свои раздражение и досаду ведьма скрыть даже не пыталась, а после произнесения клятв, предпочла компании будущего мужа огневиски. Это отвлекло её, но ненадолго – полчаса спустя, будущий супруг зачем-то попытался с ней заговорить. Белла была не в настроении изображать любезность, ей хотелось побыть одной, но сын и наследник дома Лестрейндж оказывается настойчивым. Когда он возникает в дверях одной из комнат, Белла поднимает на него глаза, думая лишь об одном – что, если этот брак не принесёт ей того, чего она всем своим существом желает. Что, если она больше не увидит загадочного Томаса и не получит от него подсказок, в которых так отчаянно нуждается. Рудольфус снова пытается начать разговор и снова это получается у него отвратительно.
—Не думала, что тебе это важно. Ты пропустил столько приёмов у наших родственников нынешних и будущих… К сегодняшнему вечеру я была абсолютно уверена, что тебе дела нет ни до меня, ни до моих радостей, — огневиски провоцирует многословность, Беллатрикс обычно говорит гораздо меньше, но сейчас отмалчиваться не намерена, слишком многое им придётся делить. —Однако, сейчас ты здесь, решил найти меня и поговорить насколько это возможно откровенно. Начинай, — она слегка качает бокалом в сторону кресла напротив. Воительница на то и воительница – с любым противником предпочитает встречаться лицом к лицу. Брак – это тоже приключение. Как будто на войну собираешься.

✧ mythology ✧
я возьму Tyche, если ты возьмёшь Apate

* * *
Апата - дочь Нюкты (персонификация ночной темноты), богиня лжи, обмана и хитрости. По сути богиня удачи и богиня хитрости - две стороны одной медали. Талантом оказаться в нужном месте в нужное время обладает далеко не каждый: здесь нужна не только удача (Тюхе), но и толика хитрости (Апата). Ставшие богатыми, знаменитыми и известными нередко благодарят за удачный жребий Фортуну, но предпочитают не упоминать, что покровительство Апаты им помогло ничуть не меньше. К слову, продвижение вверх по карьерным лестницам тоже не обходится без лжи и обмана, и при удачных обстоятельствах, за которые отвечает Тюхе, подняться смертные могут очень высоко. Проблемы у них начинаются, когда Тюхе и Апата наиграются, оставляя людей наедине с достигнутым, и более не помогают им, предпочитая обсудить очередную шахматную партию в уютном кафе за чашкой кофе бокалом просеко амброзии, дабы сделать ставки во власть какого божества отдаст себя очередной смертный. Богини же отправляются на поиски своей следующей жертвы...
* * *
Персонаж представлен в комиксах Марвел (Земля-616), если эта версия богини импонирует больше, тем более приходите, я в любом случае составлю вам компанию :)

пример вашего поста

Сказать, что весть отца о прибытии в Штормовой Предел Эймонда Таргариена породила переполох, значит не сказать ничего. Увидеть самого большого дракона во всех Семи Королевствах и принять в твердыне его всадника – многие ли удостоились подобной чести? А когда выяснилось, что принц прибудет не с праздным визитом, а с предложением породниться с королевской династией через брак, замок и вовсе загудел, словно растревоженный улей. Юношу встретили турнирами и пирами, и на одном из них лорду-отцу наконец-то удаётся организовать смотрины. Кассандра и Эллис, обрадованные возможностью покрасоваться новыми платьями и украшениями (да ещё и перед принцем!), отправляются перебирать содержимое сундуков под бдительным надзором матушки. Марис, прежде чем присоединиться к ним, медлит, бросив на младшую взгляд, значение которого для Флорис осталось загадкой. Девушка беззаботно пожимает плечами, не желая забивать себе голову – поведение умницы-сестрицы уже давно стало загадкой для прочих. В дверях маячит молоденькая служанка, скромно предлагает помочь с выбором, вот только оный уже сделан и расправлен на постели. Девочка за спиной не выдерживает и восхищенно охает. Что ж, тогда решено. Леди Баратеон редко одевается в цвета своего дома, семнадцать ей исполнится только в следующем году, поэтому пока отец потворствует желанию дочери облачаться в платья редких оттенков. На пир она явится в бронзовом с золотом наряде.
— Уложи мне косы и можешь идти, — служанка покорно кивает и принимается за работу. Попутно пересказывает ей едва ли мне все сплетни, что ходили по замку о принце. Леди Баратеон пропускает болтовню мимо ушей, вряд ли в этом трёпе есть хоть слово правды. Сама она, к слову, о юноше почти ничего не помнит. Ей, конечно, приходилось видеть тогда ещё мальчика в Королевской Гавани, их лорд-отец исправно привозил дочерей на все торжества, где знати и их семьям присутствовать было необходимо, но те дни она едва помнит. Обменивалась, конечно, несколькими ничего не значившими фразами, к которым обязывали формальности, но и только. Девочка порой останавливала на Эймонде взгляд, серебристые волосы Таргариенов притягивали взоры против воли, и сочувствовала, простодушно и по-детски искренне. Для неё самой пиры были прежде всего обязанностью (чуть позже – возможностью насолить тем, кто ей неприятен), но никакой радости она от них не испытывала. А на сей раз и вовсе скучала куда больше,  чем позволяли приличия, как впрочем, и почти все собравшиеся. На скоморохов едва ли обращали внимания, ожидая того действа, ради которого знать собралась под сводами Штормового Предела.
«Он красив», — отмечает девушка, подняв глаза на остановившегося возле неё принца. По нему должно быть вздыхают все девицы Семи Королевств, и не только девицы: леди Баратеон почти уверена, что один из отцовских вассалов одарил Эймонда мечтательным взглядом. Некоторые придворные и вовсе едва не подавились вином, когда Таргариен обратил внимание на младшую из сестёр. Виду никто не подавал, но Флорис успела узнать этих людей, и может с уверенностью сказать, что они по меньшей мере удивлены.
—Вы окажете мне честь, мой принц, — позволив себе легкую улыбку, произносит девушка. Чашник тут же наполняет кубок юноши, собственный юная леди накрывает раскрытой ладонью – он наполнен достаточно. —Надеюсь, наши скромные развлечения не утомили вас, — добавляет чуть тише. —Штормовому Пределу сложно сравниться с пышностью Королевской Гавани, но твердыне моего отца тоже есть чем похвастаться. Если знать, где искать.

✧ asoiaf ✧
Elenda Caron

✧ Jodhi May or your choice ✧
* * *
Милая матушка!
Если поначалу ты думала, будто боги тебя недолюбливают, то после моего рождения в том уже не было сомнений. Твой четвертый ребенок – ещё одна девочка. Не знаю, любила ли ты моих сестриц, но меня полюбить пришлось, иного выбора не было. Ты прекрасно понимала, какая меня ждёт судьба, узнай отец, что собой на само деле представляет его младшая дочурка. Но обо всём по порядку...
Ты заметила, что мои пакости сестрам изощрённее, хитрее, продуманнее, нежели у старших твоих дочерей. Конечно, это не могло тебя не обеспокоить, ты понимала, что мой нрав нудно обуздать, пока это ещё возможно. Сначала ты пыталась объяснить мне, терпеливо и ласково, какое это счастье стать леди для какого-нибудь знатного лорда, сколько радости мне принесёт собственная семья и материнство. Затем старалась втолковать мне, что иной судьбы у меня быть не может, что так уж устроен мир, а потому мне нужно подготовится к испытаниям, что выпадут на мою долю. Ты сказала мне, что жизнь женщины – битва, что супружеское ложе – ристалище, где проявляется доблесть леди, а кровавое – поле брани, откуда выйти живой удаётся не каждой. Ты предупредила меня, что перед родами следует быть благоразумной и уладить все свои дела (если леди умирает, её оплачут и забудут, а если выживет, то должна будет прятать свои раны и вновь вернуться на ристалище, когда лорд супруг призовёт). Ты говорила и говорила, а я мечтала расцарапать своё лицо и проткнуть утробу, всё что угодно, лишь бы меня миновала эта участь. Ты не была уверена, что я смирилась, то и дело задерживая на мне взгляд, а потом, в один прекрасный день, наш мейстер невзначай похвалил мои любопытство и тягу к знаниям. Ты пожелала узнать, чем именно я интересуюсь. Старик посчитал, будто нашёл ещё одного благодарного слушателя в твоём лице, и подробно рассказал о моих успехах в непростой науке врачевания, а также чуть более скромных результатах в магических искусствах. Ты пришла в ужас, когда всё узнала, у нас состоялся непростой разговор, из которого стало ясно что я не собираюсь останавливаться, а ты не сможешь мне запретить, не скомпрометировав себя и нашего мейстера, без которого отец даже послания прочесть не мог. Ты сдалась, и вместе мы упросили старика не беспокоить главу семейства деталями обучения его младшей дочери. Учёный муж похвалил старания обеих леди сохранить время сира Борроса на более важные дела, пообещав продолжать меня обучать. Ты сжимала губы, видя меня за книгами и свитками, но продолжала меня покрывать. С тех пор мы доверяем друг другу безоговорочно.
Помолвка с принцем Эймондом сделала всё проще и сложнее одновременно. Ты опасалась, что наречённый не одобрит моих увлечений, но я не сомневалась в том, что Его Высочеству нужны полезные союзники. Мне удалось пробудить его интерес, а моё желание познать магию он даже поощряет. Что же касается другого принца, Люцериса, которого мне удалось вырвать из хватки Неведомого, он оставался в нашем замке незамеченным в первую очередь благодаря тебе. В одиночку мне бы ни за что не удалось даровать сыну Рейниры приют в Штормовом Пределе (да и вообще балансировать на острие лезвия, разделявшего «чёрных» и «зелёных»). Мы вместе продумали как, где и у кого сможем укрыть принца, если случится такая необходимость. Мы вздохнули чуть свободнее, вся мужская половина замка отправилась готовиться отыскать свою погибель. Оставшиеся в твердыне женщины помогали мне готовиться к свадьбе – оставалось лишь краткое затишья перед бурей. Впрочем, что-то, а Штормовой Предел знал, как противостоять их неумолимому натиску.
* * *
Матушка, вам невероятно повезло! Ваша младшая дочь спасла от верной смерти принца Люцериса из партии «черных» и стала невестой принца Эймонда из партии «зелёных». Пытаться управлять двумя драконами – рискованно, в том нет никаких сомнений, однако Пляска Драконов не оставила нам выбора. Мы обе понимали, что на самом деле представляет собой грызня за Железный Трон. Это мы с тобой и сестрицами подавали калекам милостыню (отец присоединялся к нам только по особым поводам), это мы слушали их рассказы об ужасах на полях сражений, это мы знали, что мужчинам у власти на самом деле не нужен повод рубить друг друга на куски. Женщинам же было ясно как день: Пляска унесёт жизни множества великих лордов и их сюзеренов. И когда столь многие из них погибнут, в твердынях покойных мужей, братьев и отцов, будем править мы – жены, дочери и сёстры.

пример вашего поста

Сказать, что весть отца о прибытии в Штормовой Предел Эймонда Таргариена породила переполох, значит не сказать ничего. Увидеть самого большого дракона во всех Семи Королевствах и принять в твердыне его всадника – многие ли удостоились подобной чести? А когда выяснилось, что принц прибудет не с праздным визитом, а с предложением породниться с королевской династией через брак, замок и вовсе загудел, словно растревоженный улей. Юношу встретили турнирами и пирами, и на одном из них лорду-отцу наконец-то удаётся организовать смотрины. Кассандра и Эллис, обрадованные возможностью покрасоваться новыми платьями и украшениями (да ещё и перед принцем!), отправляются перебирать содержимое сундуков под бдительным надзором матушки. Марис, прежде чем присоединиться к ним, медлит, бросив на младшую взгляд, значение которого для Флорис осталось загадкой. Девушка беззаботно пожимает плечами, не желая забивать себе голову – поведение умницы-сестрицы уже давно стало загадкой для прочих. В дверях маячит молоденькая служанка, скромно предлагает помочь с выбором, вот только оный уже сделан и расправлен на постели. Девочка за спиной не выдерживает и восхищенно охает. Что ж, тогда решено. Леди Баратеон редко одевается в цвета своего дома, семнадцать ей исполнится только в следующем году, поэтому пока отец потворствует желанию дочери облачаться в платья редких оттенков. На пир она явится в бронзовом с золотом наряде.

— Уложи мне косы и можешь идти, — служанка покорно кивает и принимается за работу. Попутно пересказывает ей едва ли мне все сплетни, что ходили по замку о принце. Леди Баратеон пропускает болтовню мимо ушей, вряд ли в этом трёпе есть хоть слово правды. Сама она, к слову, о юноше почти ничего не помнит. Ей, конечно, приходилось видеть тогда ещё мальчика в Королевской Гавани, их лорд-отец исправно привозил дочерей на все торжества, где знати и их семьям присутствовать было необходимо, но те дни она едва помнит. Обменивалась, конечно, несколькими ничего не значившими фразами, к которым обязывали формальности, но и только. Девочка порой останавливала на Эймонде взгляд, серебристые волосы Таргариенов притягивали взоры против воли, и сочувствовала, простодушно и по-детски искренне. Для неё самой пиры были прежде всего обязанностью (чуть позже – возможностью насолить тем, кто ей неприятен), но никакой радости она от них не испытывала. А на сей раз и вовсе скучала куда больше,  чем позволяли приличия, как впрочем, и почти все собравшиеся. На скоморохов едва ли обращали внимания, ожидая того действа, ради которого знать собралась под сводами Штормового Предела.
«Он красив», — отмечает девушка, подняв глаза на остановившегося возле неё принца. По нему должно быть вздыхают все девицы Семи Королевств, и не только девицы: леди Баратеон почти уверена, что один из отцовских вассалов одарил Эймонда мечтательным взглядом. Некоторые придворные и вовсе едва не подавились вином, когда Таргариен обратил внимание на младшую из сестёр. Виду никто не подавал, но Флорис успела узнать этих людей, и может с уверенностью сказать, что они по меньшей мере удивлены.
—Вы окажете мне честь, мой принц, — позволив себе легкую улыбку, произносит девушка. Чашник тут же наполняет кубок юноши, собственный юная леди накрывает раскрытой ладонью – он наполнен достаточно. —Надеюсь, наши скромные развлечения не утомили вас, — добавляет чуть тише. —Штормовому Пределу сложно сравниться с пышностью Королевской Гавани, но твердыне моего отца тоже есть чем похвастаться. Если знать, где искать.

✧it✧
я возьму beverly marsh, если ты возьмёшь pennywise

You'll float too!
* * *
Неудачники победили.
А потом начали расти себе дальше, вытягиваться макушками к звёздам, вырываться из своего детского обличия, и с каждым месяцем забывали всё больше. Оно забылось, как дети забывают Неверлэнд, растворилось в золотой россыпи солнечных искр детства.
Они победили Оно и собственных демонов, с этой минуты всё в их жизни помчалось вверх, как ракета, только успевай собирать дары судьбы, всю эту бесконечную удачу, бесконечно складывающиеся под них обстоятельства, их награда за великое деяние.
А Пеннивайз остался.
(внимание, начинается альт)
Через несколько лет в местной лечебнице, той самой, где содержится Генри Бауэрс, сменилось руководство, и новенький, только приехавший из большого города главврач обнаружил в заброшенном крыле больнице замурованную палату, а в ней живого, измождённого юношу с амнезией. Неудачники провели свой последний бой не в канализации, а здесь, и оставили Оно взаперти; но вот, его освободили раньше срока, повреждённого, голодного, не погрузившегося в полагающую спячку, агонизировавшего несколько лет.
Теперь жертву медицины пытаются адаптировать к жизни в городе, а Беверли — Беверли ещё не покинула город, ещё только собирается однажды умчаться в ночь...
* * *
Заявка в пару, в отношения взаимной зависимости, одержимости и преследования, полные насилия и в то же время заботы, заявка для человека, любящего играть тягу к доминированию. Беверли, со своей стороны, может быть более книжной, мягкой и женственной, или больше Бевви-из-фильма, готовой дать с ноги, на ваш выбор.

Знание книги не обязательно, если захотите, я сама всё расскажу, накидаю цитат и всё такое прочее. )

Сюжеты: можно играть предложенный мной сюжет, можно подумать над другими вариантами, например, игра в другой временнОй итерации Оно, какое-то предыдущее рождение, предыдущие варианты взаимодействия. Оно знает, что надо остановить Неудачников заранее, но всё опять идёт не так. Появление Оно в другом месте — на «Титанике», в сомнительном особняке и т. д.

Жанрово хочется драмы, мистики, романтики, элементов хоррора, красивой стилизации под эпоху, чересполосицы вспышек прекрасного детского/юного видения мира и кровавого кошмара, ужасных тайн прошлого, выскакивающих на вас из-под кровати. Пеннивайз так давно с этим городом, прогрыз в нём столько дыр, он точно знает, как хрупко основание, на котором люди пытаются строить свой островок счастливой здоровой жизни.

Связь — гостевая, личка, в дальнейшем, если пожелаете, телеграм.

Технические моменты: третье лицо, большие буквы, понятные, не психоделические посты (если обратного не требуется сюжетно). Частота — от поста в неделю до поста в месяц, я готова ждать, когда игра того стоит, да и сама, конечно, иногда впадаю в длительные размышления.

Если вдруг вы хотите поиграть с Бевви кем-то другим из «Оно» - кем-то из неудачников, или Генри Бауэрсом, или Патриком Хокстеттером — залетайте, обсудим, может, что и придумаем. )

пример вашего поста

Медлительный северный закат плавно мерк над Пустошью, погружая дикие заросли бурьяна в сгущающиеся сумерки. Вступил в свои права синий час, и синие звёзды цикория сияли напоследок в  пронзительно-ясном воздухе всё ярче, всё тревожнее. Так же недобро, будто собственным светом светился в сумерках правильный круг белых речных камней.
Камней, обкатанных Кендускиг. Это её воды, давшие пристанище Оно, укрывающие мёртвых детей, так долго облизывали эти камни, что придали им этот притягательный вид
Беверли и Бен с бледными решительными лицами бродили вокруг своего творения, интуитивно, не договариваясь избегая заходить внутрь круга. Иногда они вполголоса перебрасывались скупой фразой насчёт ровности выложенной ими линии и в четыре руки поправляли то один небольшой аккуратный валун, то другой.

- Чёртовы кровопийцы! - Бев очередной раз звонко хлопнула по голени, оставляя на загорелой коже развод крови и зелёный след от лишайника, размазанного по ладоням.

Она была рада возможности сосредоточиться на тяжёлой работе. Физическое напряжение давало почувствовать, что она действительно что-то делает, каждую минуту приближает спасение Билла и возвращение Эдди. Билл и Эдди. Она всё время думала о них, даже, кажется, во сне. Ей до сих пор кажется фантастичным, что безымянная тварь — про себя она её называла ЭТО, ЭТО взамен ОНО — поселилась в Билле. Этот факт вызывал у неё какую-то почти религиозную оскорблённость и ярость. Как ЭТО только посмело...

- Эдди, Эдди, это всего лишь птица! - поспешно оборачиваясь, умоляюще воскликнула Беверли. С тех пор, как Эдди вернулся, она замечала смену выражения его лица даже затылком. Он выглядит настолько сиротливым, болезненным, одиноким, что у Беверли начинает ныть сердце, она кусает губы и думает: а что, эта лаборатория — мысленно она произносит это слово, как ругательство — она выдержит хороший удар арматурой? Спорим, Бен мог бы придумать что-то такое интересное, например, с М-80, что им бы там не понравилось. - Глупая птица, и ничего больше, честное слово!

Бев моргнула, на несколько (выпавших) мгновений увидя тучи скворцов на серебрящихся коньках  крыш, на электрических проводах, прорезающих серое холодное небо, не похожее на июньский закат, алый и золотой, одуванчиковый, возвращённый ей, весь её.

Они должны вернуть Эдди. Они ВЕРНУТ Эдди, потому что, если они этого не сделают, то мир на этом кончится. Если они не смогут вернуть Эдди, то следующим её, Беверли, не вспомнит, допустим, Майкл. Или Стэн. Или Ричи. И она потеряет их всех, одного за другим, а больше в её мире нет людей, ради которых в нём вообще стоит находиться. Она понимает иррациональность своих мыслей, знает, что грозит им не амнезия, а вещи похуже, но именно эти мысли преследуют её, и именно от них у неё горит голова, ей хочется немедленно закурить и врубить на максимум свой допотопный, времён тётиной юности кассетный плеер — пузатую малиновую коробочку, прицепленную к ремню обрезанных тесных джинсов. Заглушить внутренний голос, забыться.

Бев закусила губы, вытерла руки о джинсы, изо всех сил постаралась сосредоточиться на текущей задаче. Круг камней готов, теперь круг свечей. Вспыхнувшая в её пальцах спичка осветила её бледное, чистое лицо, и вдруг оказалось, что вокруг уже заметно стемнело. На секунду Бев показалось, что сейчас она могла бы держать горящую спичку прямо на ладони, и девочка едва удерживается от того, чтобы попробовать, и вместо этого закуривает, тяжёлым взглядом глядя на круг-в-круге.

- Как вы думаете, здесь раньше такое делали? - спрашивает Беверли, затягиваясь.

- Может, и делали, - сумрачно, но без неохоты отвечает Бен. - То есть христиане, конечно, такое не делают. Ну, я хочу сказать, не должны, - в его голосе прозвучала неуверенность. Беверли поняла его: она сама в жизни не ходила в воскресную школу и, несмотря на то, что проповеди, часто истерического толка, неслись из каждого утюга, имела довольно приблизительное представление о точных рамках того, что христиане делают, а что нет. Тем более в прошлом. - Но индейцы точно делали. Я читал, где-то здесь, в лесах вокруг Дерри, приносили жертвы утренней звезде...  Только никто на самом деле не знает, что это за звезда.
- Утренняя звезда, - задумчиво повторяет Беверли.

К какой бы силе они ни собирались воззвать, девочка чувствовала, что в эту минуту сила сгущалась вокруг них, медленно концентрировалась, натягивая нервы. Бев представлялась огромная воронка, уходящая раструбом то ли в космос, то ли во время
то ли в мир мёртвых огоньков
о нет, не в него
, а острым концом упёршаяся прямо в них. Мальчиков придавило, как будто гравитация в районе Пустоши внезапно выросла до юпитерианской, а Бев, напротив, кажется, что она горит, пылает, как летящий к земле метеор, взрезающий атмосферу кипящий камень.

Тем временем появляется Билл, и лицо Беверли мягко озаряется изнутри. Она думает: Билл здесь, теперь всем будет легче. Если бы я могла, я бы сделала всё за них, взяла это на себя. И за Стэна, чьи потухшие глаза откровенно её пугали. И за Ричи, чья апатия сильно её тревожила. Но теперь здесь Билл, и он всё решит. Передаст всем своей силы и мужества.

- Никто не передумал, - чуть помедлив, серьёзно откликается Беверли, неосознанно стараясь своим спокойным тоном передать Биллу уже своё мужество. - Мы сделаем это все вместе. Опять.

С каждой минутой сумерки сгущались, и лица мальчиков становились всё более призрачными. С Кендускиг начал подниматься тяжёлый влажный туман. Дым сигарет — одинокой Беверли и бессчётных Ричи — сгустился до предела, и Бев с мгновенной паникой, похожей на привычный перелом, подумала: ингалятор Эдди при мне? Да. При мне. Если вдруг астма к нему вернётся, мы не позволим ничему случиться. Атмосфера всё более нагнеталась, как будто кто-то невидимый и огромный сдержал дыхание, дожидаясь ритуала. Как будто... как будто его эхо доносилось до них из будущего?

- О, Эдди! - Беверли обожгло мгновенным страхом, а затем она едва не расплакалась, порывисто обняла Эдди за плечи, заговорила умоляюще и нежно, пытаясь скрыть слёзы: - Мы всё время будем с тобой. Ты не помнишь, но мы знаем, я знаю, какой ты сильный. ЧТО мы можем вместе. Мы разберёмся с этим. И мы вернём твою память. Я... я знаю это.

И мне не будет хотеться умереть каждый раз, когда я встречаю на улице миссис Каспбрак, думает Беверли.

- К-к-колдуны вуду н-не с-с-ссоздавали шш-аб-б-баш, - пытается педантично возразить Билл, но заикается так сильно, что все болезненно застывают вместе с ним, пытаясь усилием воли заставить его протолкнуть застрявшие слова. Мысль о миссис Каспбрак на метле, видимо, посетившая всех одновременно, кроме Эдди, растворяется в молчании и покидает их.

Ричи и Билл сосредотачиваются на последнем этапе, на смешении питья для них всех, самом неприятном этапе, потому что после безобидных травок в него пойдут гораздо более тошнотворные компоненты.

- Не поминай всуе уголок задумчивости, - Беверли, невольно засмеявшись, встряхивает в руках миску, обычную эмалированную миску, в которой они смешивают питьё. - После этой гадости нам придётся ещё дотерпеть до конца ритуала. Привет, Майк!

Она приветственно взмахивает рукой. Корзина в руках у Майка подаёт признаки жизни, так что Бев даже не спрашивает, удалось ли тому достать для них петуха. Достать жертву. Да, Беверли чувствует  не ужас и не шок, она чувствует... нетерпение. Они так долго готовились, так долго к этому шли, и вот теперь они наконец переходят к настоящим действиям.

- Ричи! Не чихай в нашу адскую смесь! А то это зелье точно начнёт булькать зелёным, - Беверли с обожанием улыбается Ричи. - Землю с кладбища я привезла... сейчас... - она выпрямляется от своего рюкзака, в её руках с обкусанными ногтями ярко-жёлтая жестянка из-под леденцов с весёлым логотипом. - Вот.

Бев  внимательно наблюдает, как Майк достаёт птицу из корзины, и выглядит при этом так, будто пытается убить несчастного петуха взглядом, кулаки сжаты, серо-голубые глаза сверкают. В Олд-Кейпе, где Беверли теперь жила, многие держали птицу, и коз, и собак разной степени жуткости, и всю эту живность можно было увидеть то тут, то там, и всё же Беверли поразилась, какая же вблизи это оказалась здоровенная птица. И клюв как гвоздь. Какая она настоящая, осязаемая, живая. Справиться с такой будет не так легко. Беверли подаётся вперёд, ожидая, впрочем, что её опередит Билл, но это оказывается Стэн. Девочка распахивает глаза, изумлённо глядя на аккуратного, подтянутого Стэна с этим чучелом на руках.

- Ты уверен, Стэн? - спрашивает Беверли участливо, ласково, но без тени недоверия.

Стэн уверен, и Бев усаживается на землю, снова забирает миску, начинает спокойно и методично смешивать компоненты. Специи вперемешку с кладбищенской землёй издают довольно мерзкий запах, но вино, принесённое ею из дома в бутылке из-под молока (остатки алкоголя она разбавила водой в надежде, что тётя Хелен не заметит подвоха) всё перекрыло своим тревожащим ароматом.

- Может быть, это и будет ничего, - с сомнением говорит Бев.

Все рассаживаются на земле, вокруг камней, и Беверли с неожиданной тёплой волной, омывающей сердце, думает: мы опять вместе. Она чувствует те невидимые нити, что связывают их, чувствует локоть Ричи у своего локтя, а глаза Бена смотрят на неё с той стороны круга, и звенят цикады, и Майкл, надёжный и спокойный, досадливо отгоняет комара, и звёзды сияют в небе. Беверли думает: о, у нас получится. Я не знаю, что именно, но получится. Что-то такое произойдёт. Я знаю.

И что-то такое происходит.

- Простите меня, - говорит Стэн, отшвыривая нож, и Беверли кажется, что кто-то невидимый и огромный над из головами разочарованно выдохнул. Одновременно с этим неслышным звуком Беверли звонко ахает от неожиданности. «Я знала, знала, - думает она, - я знала, что со Стэном что-то не так, что что-то произошло,» - и тревога накрывает её тёмным крылом вместе с приливом нетерпения: надо спешить, пока ЭТО, сидящее в Билле, не поняло, что мы делаем, и не взялось за нас всех. Кто знает, сколько времени Биллу удастся с ним договариваться.

- Что случилось, Стэн? - спрашивает Беверли, глядя на него сумрачными от тревоги глазами, всё ещё чувствуя изумление от его предусмотрительности. - Ричи, подожди, там сплошная крапива... - она не предлагает отобрать куртку у Эдди, в их нынешнем раскладе это почти святотатство, вместо этого она добавляет: - Возьми мою джинсовку, она в клубном домике. Стэн.

Беверли подаётся ближе к Стэну, участливо кладёт ладонь на его руку. Взгляд у неё тревожный и тёплый.

- Расскажи нам.

✧  doctor who ✧
Twelfth

✧ Peter Capaldi ✧
* * *
«... „Я не хороший далек, это ты хороший далек.“... »

От Мисси: - Здравствуй, мой дорогой друг. Ты когда-нибудь задумывался о том, что ты будешь делать, после того как окажешься в заточении, когда у тебя целая вечность впереди? Забавно, что после всего того, что я совершила, ты решил простить меня. Ты разговаривал со мной, хотя мог этого не делать. Я, находясь в затруднительном положении, не могла поддержать с тобой диалог, но я всё прекрасно слышала. Слышала и знаю о том, что тебя тревожит на самом деле.
Казалось бы, посторонний шум в голове смолк, но вместо него пришли мысли и осознание. Груз совершённых преступлений не даёт заснуть. Муки и угрызения совести едят меня изнутри.
Сколько лет прошло, Доктор, семьдесят? Что для повелителя времени жалкие семьдесят лет?
Кажется за столь короткое время я сошла с ума, и не сразу поверила, что хранилище было открыто.
Я скучала, Доктор.

---

От Мастера: - Здравствуй, мой дорогой враг. Ты когда-нибудь задумывался обо всех, кому ты не помог, не захотел помогать, о ком предпочел забыть и заниматься своими милыми спутниками и их невероятно важными проблемами и желаниями? Я всегда один, вокруг меня и внутри шум, и я отлично знаю, что твои слова - это только слова.
Я не верю. После всего, что я сделал, что ТЫ сделал. Я не верю даже... Себе. Попробуешь и тут что-нибудь исправить? Я бы посмотрел.
* * *
Для огня нам определённо необходим третий.
Доктор Диско, у нас ещё остались незавершенные дела.

Пост Мисси

Они нарвались,
Они нарвались,
Я не хотела их убить,
Но даже если,
Я их убила,
кто мог меня в этом обвинить?

Похоронная процессия вереницей шла по кладбищу. Первыми шли два носильщика, которые несли большой чёрный гроб, расписанный витиеватыми узорами. Следом за ними шла безутешная вдова, которую под руку держала близкая подруга. Кладбищенские дороги были смыты дождём, - и передвигаться по ним было травматически опасно. Остановившись около свежевырытой могилы, и дождавшись когда гроб будет опущен в сырую землю новоиспеченная вдова плюнула вслед, и резко развернувшись направилась в противоположную сторону. Вдову не волновало ни сочувственные, ни удивлённые, ни полные осуждения взгляды.
- Примите мои искренние соболезнования, миссис МакБрайд, - доносилось что до начала церемонии, что во время, что в тот момент, когда миссис МакБрайд спешила покинуть ненавистное ей кладбище. Лживые, неискренние, чужие слова, в которой нет ни капельки истинного сожаления.
Каждый раз всё заканчивается одинаково.

Я любила Элвина Лифшица так, что у меня замирало сердце, истинный человек искусства, чувственный, художник, но он все время пытался себя найти, каждый вечер он ходил в поисках себя, и попутно находил: Руфь, Гледис, Розмари и Ареронда. Но расстались мы из-за художественных разногласий, он видел для себя жизнь, а я видела - его смерть!

С первым мужем Ирэн познакомилась во Франции. Между ними пробежала искра, - и отношения завязались как-то сами собой. Словно так и должно было быть. Кто-то назовёт это кармой, кто-то божественным провидением.
Как быстро из памяти стёрлось его имя и его лицо. Кажется, его звали Шарль.
Он был художником. Без какой-то цели и направления в жизни. Для него не существовало ничего, кроме его холста и красок. Художником он был весьма посредственным, - картины не продавались, не находили должного отклика в сердцах людей. [По правде говоря, в сердце Ирэн тоже не было никакого воодушевления].
Но как настоящая муза подле руки своего возлюбленного, женщина старалась вдохновлять, поддерживать и любить всем сердцем.
Жаль, что Шарль так не считал.
Вечера он проводил в кабаках в алкогольном угаре и в окружении девушек известной профессии.
В один из таких вечеров он по чистой случайности! попал под карету и его затоптали лошади.
На утро к Ирэн пришёл констебль и сообщил печальную весть.

Я стою на кухне, режу курицу на ужин, занимаюсь своим делом, тут врывается мой муж Вилбур в припадке ревности "Ты трахалась с молочником!" Стал орать, он словно спятил, орал как бешенный "ТЫ трахалась с молочником!" и он напоролся на мой нож, он напоролся на мой нож 10 раз, милая.

Второй раз Ирэн вышла замуж уже в Испании. Она не смогла находится там, где всё напоминало о бывшем супруге.
Его звали Карлос, и она в упор не помнила кем он работал.
Он был, как и наверно все испанцы безумно ревнив.
Ирэн никогда не давала повода, - но Карлоса это не волновало. Ты не так посмотрела. Почему он решил проявить джентльменские качества и открыть перед тобой дверь/подать руку?
Надолго её не хватило.
И в следующий раз в его напиток была добавлена смертельная доза мышьяка.

Он сам нарвался,
Он сам нарвался,
И в этом нашей нет вины,
Да будь вы сами на нашем месте.
Вы бы поступили так же как мы.

Дальше Ирэн стала более разборчивой и выбирала богатых и одиноких.
Густав был пятым.
Их свела новая знакомая Ирэн, которая посчитала, что профессиональной чёрной вдове необходим новый партнёр.
Густав был сигаретным магнатом, и в Англии ему принадлежало несколько табачных фабрик. Густав был в почтенном возрасте, без родственников, которые могут покуситься на его наследство, и очень богатым. Как раз таким, который ей был нужен.
Жизнь была абсолютно не сладкой.
Густав оказался с тягой к алкоголю и азартным играм. Каждый вечер в их доме собирались такие же любители выпить и проиграть свои кровные. Ирэн была для них служанкой, которая только и делала, что обновляла стаканы с бурбоном и убирала за ними мусор. Когда хмель затуманивал их разум, шаловливые руки его друзей так и норовили залезть под юбку.
В ход снова пошёл мышьяк.
Универсальное средство.

Да, но ты убила его?
Не виновна! Не делала!

И сейчас проходя мимо коллег, друзей мужа она скрывала глаза под вуалью, и старалась сдержать ухмылку, которая так и норовила показаться на её удрученном и покрытой фальшивой скорбью лице.
Оставалось решить несколько важных деталей, - получить причитающее ей наследство, - какие все наивные и глупые, - и отправиться дальше.
Выбор давно пал на Америку. Или, может в этот раз отправиться в Италию?
За корыстными рассуждениями в планах на будущее, вдова не заметила как нога поехала по слякоти и грязи [кто вообще придумал эту моду надевать на кладбище каблуки?], не хватало ещё чтобы весь этот сброд увидел триумфальный позор.
И не задумываясь ни о каких нормах приличия Ирэн схватилась за пиджак рядом идущего мужчины.

Пост Мастера

Вопросы наследства всегда так запутаны.
- Гарри... - тихий голос за его спиной отвлекает от письма, Саксон не оборачивается, но едва заметно кивает. Его жене в любом случае достаточно микроскопических жестов, чтобы понять его настроение, и сейчас из её затянутой в модный узкий корсет груди вырывается легкий вздох облегчения, а следом и вопрос:
- Мы действительно должны ехать? Я так боюсь кладбищ...
Её голос нежный, как у канарейки, как и всегда, когда Люси не уверена в том, стоило ли ей вообще открывать рот.
Гарольд ответил бы за неё на этот вопрос - не стоило. Иногда в его, в целом, достаточно миролюбивый ум приходят ужасные, но заманчивые мысли: например, зашить Люси рот или вырезать язык. Саксон усердно по воскресеньям молится, глядя на вырезанного из дерева Христа, и хочет избить её, сидящую по левую руку, тростью, как собаку, до хруста костей, лишь бы не слышать больше просьб или замечаний.

Однако, он откладывает перьевую ручку и отодвигает недописанное письмо, игнорируя неподходящие для джентльмена и доброго христианина желания. Потом медленно встает из-за стола, натягивание на лицо мягкого и приятного выражения вместо раздраженного оскала требует некоторых усилий. Гарольд подходит к своей милой жене, первой моднице Уэльса, и качает головой, опуская ладони на её хрупкие плечи.
- Ну что ты, это действительно важно. Густав был моим давним другом и, что немаловажно, деловым партнером. Будет просто некрасиво не приехать и не выразить его вдове соболезнования, - половина из этого, разумеется, ложь; у него нет настоящих друзей и никогда не было. Странно, ведь есть давние знакомые, обязанные ему или просто работающие с ним люди, но только не друзья. С Густавом Смиттом они перекидывались в карты не чаще раза в месяц, и своё новое увлечение - новую хозяйку дома - тот почти не комментировал, но зато заваливал Саксона своими бумагами, пользуясь его юридическим образованием. За большие деньги, разумеется.
- Вдове? - тем временем удивлённо переспрашивает умница Люси, виртуозно изображая из себя дурочку и хмуря свой прелестный лоб, - Как давно он женился?
- Два месяца назад, - отвечает Гарольд и отворачивается, чтобы скрыть свою кривую ухмылку, полную подозрений.
- Тебе не кажется это странным? - она все ещё играет в простушку, и теперь это начинает раздражать. Саксон обнимает свою жену, почти перекрывая ей кислород в крепкой хватке, и целует вместо ответа.
- Подбери мне шейный платок, дорогая, - говорит он после, обозначая этим, что просьба принята к сведению, но не будет удовлетворена.

Погода прекрасно соответствует настроению и событию, через размытую дорогу Саксоны добираются слишком поздно, когда гроб уже опускают. Несколько невежливо, но по крайней мере лучше, чем не приехать вовсе, всё в рамках приличия, а Гарольд очень ценит любые рамки и их соблюдение, хотя бы внешнее. Есть определённое изящество в том, чтобы нарушать законы в крупной игре, но никогда не наступать на линию.
У Густава за его долгую жизнь накопилось достаточно более близких людей, лизоблюдов и собутыльников, чтобы небольшую оплошность с опозданием вдова не заметила, ей ведь приходится слушать вереницу соболезнований. Издалека она кажется хрупкой, даже надломленной, но чем ближе Гарольд подходит, тем больше деталей он замечает. Люси, держащая его локоть, смотрит куда угодно, только не в сторону свежей, ещё не зарытой могилы, она вдруг тянет его в сторону.
- Что? - Саксон смотрит на свою жену порицающе, и та сразу тушуется, пряча глаза, - Там моя троюродная сестра, могла бы я...?
Он с почти видимым облегчением аккуратно снимает со своего локтя её ладонь и едва ощутимо целует костяшки тонких пальцев, - Конечно. Иди.
В её золотой клетке достаточно прутьев, иногда быть тюремщиком утомляет.

У вдовы Смитта резкие черты лица и неровный шаг. Он следит за ней краем глаза, намереваясь перехватить до того, как она уйдёт; всё равно им предстоит познакомиться, и делать это в рабочем кабинете за десятком бумажек не хотелось бы. Саксона, конечно, всячески отвлекают знакомые покойного, приходится то и дело накидывать приветливость на лицо, улыбка ощущается на коже как черные траурные кружева.
Ярмарка тщеславия, так совсем недавно написал об этом обществе Диккенс, и Гарольд находится в самом центре, он - часть этого мира, но ощущает свою обособленность от него.
Странно.
На краю зрения что-то мелькает, и он реагирует быстрее, чем даже задумывается, подхватывая вдову за талию.
- Вы в порядке? - хмурая участливость звучит почти грубо, Саксон убеждается, что женщина нашла точку опоры, и лишь тогда отстраняет её и отпускает.
- Удивительно, - говорит он уже мягче, - Я как раз хотел переговорить с вами, - уголок рта изгибается в ироничной полуулыбке, пока Гарольд щурится, - Вы торопитесь?

✧ Alice in Borderland ✧
я возьму Hikari Kuina, если ты возьмёшь Shuntaro Chishiya

* * *
Столько прошло времени с того момента как я попала в пограничье — и ты был первый, кто помог мне разобраться в игре. Ты готов к третьему раунду, Чешия?
* * *
Я оговорюсь сразу, ищу в пару. Я пересмотрела сериал, и меня настигло осознание, что у меня незакрытый гештальт. Пишу по разному, подстраиваюсь под соигроков. Люблю всё, особенно стеклище.

Для затравки

[html]<iframe width="560" height="315" src="https://www.youtube.com/embed/u6BXzgPEAWk?si=1_mB_VUBUEOsMG62" title="YouTube video player" frameborder="0" allow="accelerometer; autoplay; clipboard-write; encrypted-media; gyroscope; picture-in-picture; web-share" referrerpolicy="strict-origin-when-cross-origin" allowfullscreen></iframe>[/html]

[html]<iframe width="560" height="315" src="https://www.youtube.com/embed/TKAysYHL090?si=I5ZmB7OVqtZFj5gB" title="YouTube video player" frameborder="0" allow="accelerometer; autoplay; clipboard-write; encrypted-media; gyroscope; picture-in-picture; web-share" referrerpolicy="strict-origin-when-cross-origin" allowfullscreen></iframe>[/html]

пример вашего поста

"Ты бесполезен! Когда ты научишься наносить правильно удары? Тебя мать разбаловала, поощряя твои увлечения!"
Куина растеряно стояла посреди перехода недалеко от станции Сибуи. Токио был пуст — ни единой живой души. Она дотронулась до волос, которые были заплетены в мелкие африканские косички — только что она шла сквозь вечно спешащую по своим делам толпу из больницы от матери. Город словно постиг апокалипсис и он вымер за считанные минуты. Лишь растения пробивались сквозь асфальт, постепенно отвоёвывая занятую людьми их территорию.
Но если просто стоять на месте, то ничего полезного не узнаешь. Вроде это привычный Токио, но интуиция подсказывала, что здесь явно что-то не так. Надо было выяснить что именно. Связь не работала, и телефон был бесполезен. Да что это за фигня?
Словно в подтверждении её мыслей, в погружённом во тьму Токио загорелся свет, приглашая подойти ближе, зазывая страждущих прилететь как мотыльки на свет. И Куина пошла.
Это был императорский сад Синдзюку. До сегодняшнего дня Хикари не приходилось здесь бывать, так как бытовые проблемы, нелюбимая работа, а ещё и болезнь матери абсолютно не оставляли времени на исследование Токийских достопримечательностей.
Около входа стоял небольшой столик с одиноко ожидающим телефоном. Как только Куина взяла в руки средство связи, голос, непонятно откуда взявшийся провозгласил.
- Регистрация участников завершена. Просьба игроков собраться перед табло.
Это что, какая -то шутка?
Куина прошла дальше — где уже собирались другие участники разных возрастов. Некоторые были растеряны так же, как и Хикари, у кого-то на лицах застыл первобытный ужас. И только один из всех был слишком спокоен.
- Сложность игры Пятерка треф. Игра "Казаки-разбойники". Правила: Команда игроков становится казаками. Цель: За отведенное время разгадать пароль разбойников. Можно использовать любые средства, хитрости, пытать разбойников, чтобы те дали верный пароль. Если пароль, полученный от разбойников окажется неправильным, игрок, озвучивший его, выбывает из игры. Когда пароль будет разгадан игра окажется пройденной. На игру даётся два часа. Время пошло.
- Что значит выбывает? — Куина задала совершенно бессмысленный вопрос, так как несколько человек от неё отшатнулись, будто бы она спросила совсем из-рода вон выходящее. Хикари наблюдала за тем, как игроки разделились на пары и принялись что-то бурно обсуждать. Рядом с ней остался только тот, кто спокойно отреагировал на объявление ведущего(?). — Я Куина.
Хотя скорее всего как зовут Хикари ему не интересно.
Куина могла поклясться, что где-то его уже видела. Только где?

✧ the witcher ✧
я возьму Radowid V, если ты возьмёшь Filippa Eilhart


* * *
Основные моменты: я тебя ненавижу так сильно, как это вообще возможно. Ты издевалась надо мной в детстве под видом обучения. Ты стала причиной смерти моих родителей и упадка моей страны. И, разумеется, наша ненависть взаимна, благодаря некоторым событиям, не так ли? Я хочу отомстить, и это желание затмевает мне глаза - так что мы сейчас почти на равных.
Планирую играть прям много чего, от детских времен королевича (и увлекательных пыток) до юности, переворота и итогового противостояния, в котором от действий ведьмака Геральта зависит, кому из нас жить, а кому - умереть.
* * *
пожалуйста, пиши посты хотя бы раз в месяц; я не читал всех книг и в основном вдохновлялся третьей частью игры, но с удовольствием подхвачу всё что надо подхватить, в вайб умею и по максимуму использовать текст тоже.
Внешность мне не принципиальна, приходи с любой комфортной или бери модельку из игры.
Фанфакт - всех остальных из Ведьмака тоже милости прошу, могу много об этом говорить и много кого/чего играть в альте

пример поста

Что такое охота, если не стремление одной души найти другую душу и полностью подчинить своей власти через смерть?
Дэн Симмонс

Старк не испугалась, по крайней мере, явно, но её шаг отчётливо изменился. Любой охотник, проведший в лесу немало ночей, мог бы услышать это неуловимое изменение, которое тоненькой позёмкой, едва ощутимым шепотком ветра коснулось кожи. Так менялся мир, превращаясь в тесную клетку, где невозможно избежать столкновения. Так стрела ложилась на тетиву, а патрон готовился к выстрелу. Знакомое, будоражащее кровь изменение - и не важно, что ни один из них ещё не прекратил движение по намеченным заранее и неизбежно пересекающимся сейчас траекториям.

Он подумал, что между ними уже заключен тот невыразимый, но тем не менее осязаемый и весомый, как клятва на крови, договор. Что в такие лунные ночи выжить может тот, кто первым схватит второго за горло, тем или иным путём. Почему вопрос злых насмешек перешёл вдруг в разряд вопросов жизни и смерти, Рамси не знал, просто понял это по тому, как много света отражали глаза Сансы - разве человеческие глаза могут быть такими зеркалами, двумя монетами, какие в старые, старые времена (на этой земле тогда правили дикие племена, воскуривающие ядовитые травы к небесам) клали на глаза мертвецов? Когда леса простирались, как бескрайнее одеяло, от севера до юга, может быть, здесь бродили люди с глазами, блестящими, словно волчьи.

Их траектории всегда пересекались, чаще намеренно, чем нет. Лунная тропа в воде, которую Санса невольно побеспокоила, ступив на мост, искажалась и дробилась на отдельные искры. Эти блестящие глаза скользнули мимо уха Болтона, словно его и не существовало в чужой вселенной, отчего уголки его рта дернулись и изогнулись. Теней на лице стало больше. Волосы Сансы - отблеск далекого костра - никак нельзя было поймать взглядом, даже узкой линии прямо надо лбом, потому что луна не добиралась под чепец. До тошноты правильно, как будто она сама была правильной. Будто проклятая птица с белыми глазами встретилась ему случайно.
Будто с ней всё в порядке, а вот с ним - совсем наоборот.

Санса заговорила; Рамси с трудом разобрал её слова, одновременно тихие и гладкие, как звук брошенной по гладкой воде круглой гальки, щёлк-щёлк-щёлк. Церковь. Его брови вопросительно взметнулись вверх.
Бог подпускал Сансу ближе, видел её в луче своего внимания, иначе она не смогла бы даже зайти в святой дом. Домерик сказал бы, что девчонку Старк надо оставить в покое - что сейчас она себя не раскроет, если только есть, что раскрывать. Он вообще не любил детские жестокие забавы. Но Домерик ничего не мог сказать уже три месяца как (именно поэтому его оружие перешло в новые руки и теперь оттягивало ремень на плече Рамси), так что Болтон не ушёл с чужой дороги, ощущая гибкий деревянный настил под ногами и выглаживая двумя пальцами рукоять ножа. Тогда Санса сама это сделала, качнувшись в сторону.

- Действительно, засиделись. Я провожу тебя, - сказал Рамси насмешливо и уверенно, чтобы его слова не показались вопросом. Но Старк не остановилась и - может быть - даже уже не могла остановиться посреди шага, не потеряв равновесия. Но, тем не менее, этого было достаточно.
Тогда он обернулся и схватил её локоть свободной рукой, качнув скромный, ускользающий из поля зрения силуэт ещё раз, уже в другую сторону. Рамси ощутил рывок, с каким стрела покидает объятия расправившейся тетивы.

✧asoiaf ✧
Aemond Targaryen

✧ Ewan Mitchell ✧
* * *
Почему вы выбрали именно меня, Ваше Высочество? Кассандра – старшая дочь дома Баратеон, и ваш с ней второй сын мог бы претендовать на Штормовой Предел. Марис умна, и хоть у неё не достаёт мудрости держать свои язвительные комментарии при себе, зато она всегда готова предложить честный взгляд на ситуацию, на который вряд ли осмелятся придворные лизоблюды, в том числе заседавшие в Малом Совете. Эллин – покладиста, своей судьбой она видит материнство и заботу о своём лорде-супруге. Что до меня… Меня отец назвал самой хорошенькой своей дочерью, пребывая в блаженном неведении относительно того, кем я была на самом деле. Но вас, милорд Эймонд, провести совсем не так просто, как сира Борроса. Вы сразу поняли, что мы одного поля ягоды, мне лишь гадать остаётся, как вам это удалось. В детстве мы видели друг друга лишь на пирах и турнирах, когда вы ещё могли позволить себе выглядеть недовольным и печальным. Я это заметила, и не только это, впрочем, я уже ребёнком жадно смотрела по сторонам и запоминала всё, что казалось полезным. С течением времени, я не без удивления обнаружила, что читать по вашему лицу становилось всё сложнее. Я видела, как ваша броня из холодной отстранённости крепла год от года, мне оставалось довольствоваться смутными догадками о происходящем в вашем разуме. Хотя, в одном я была уверена точно, вас посещали очень даже занятные идеи. Мне было бы интересно узнать, с какими мыслями вы отправлялись в логово единственной из трех драконов, участвовавших в покорении Семи Королевств, дабы стать её наездником? С какими мыслями вы брали оружие и отправлялись на тренировку с одним из самых прославленных рыцарей Вестероса, дабы заслужить звание одного из самых умелым и опасных воинов своего времени? С какими мыслями вы наблюдали за коронацией старшего брата Эйгона, которого пришлось искать среди борделей, прежде чем провозгласить Его Величеством? С какими мыслями вы наблюдаете смотрите на изувеченного старшего брата, каким он стал после прискорбного несчастного случая в битве у Грачиного Приюта? С какими мыслями вы носите корону Эйгона Завоевателя, которая, как утверждают вам идёт гораздо больше?
Когда вы объявили себя регентом и стали фактическим правителем Семи Королевств, мой отец был вне себя от счастья. Его младшей дочери предстояло стать королевой, а на подобную удачу он даже надеяться не смел. Одно дело породниться с королевской семьёй, и совсем другое стать дедом будущего короля! Ах, если бы мой жаждущий власти отец, отправившись в поход, знал, сколь далеки его желания от суровой реальности… Как бы он отреагировал, мне, к счастью, неизвестно, да и не важно это, поскольку сир Боррос понятия не имел, что происходит в Штормовом Пределе. Он не знает, что принц Люцерис выжил не без помощи вашей наречённой. Вы также об этом не подозреваете, и у меня были свои причины скрывать это. Когда вы узнали, что у «черных» стало на двух драконов и драконьих всадников больше, Острый Мыс и почти все его жители были сожжены. Только вот Штормовой Предел – не Острый Мыс, а Баратеоны – не Бар-Эммоны. Как вы будете действовать, узнав о чудесном спасении милорда Стронга моими стараниями, мне остаётся лишь гадать.
* * *
На данный момент Флорис присягает Их Величествам Рейнире и Дэймону. Предлагаю Эймонду выместить свою ярость на Стронгах в Харренхоле, а потом всё-таки посмотреть на ситуацию с холодной головой. Да, леди Баратаон при дворе «черных», шпионит для них, но кто сказал, что она не может поделиться парочкой умопомрачительных историй со своим наречённым, расположение которого потерять не менее опасно, чем расположение Рейниры и Дэймона, занявших Королевскую Гавань? Леди Баратеон может стать для Эймонда ещё полезнее,  а может и не стать, скучно принцу с такой невестой точно не будет))
Связаться со мной можно на форуме, бываю здесь каждый день. Детали обговорим, отношения выясним, постараемся не помереть в один день :)

пример поста

Сказать, что весть отца о прибытии в Штормовой Предел Эймонда Таргариена породила переполох, значит не сказать ничего. Увидеть самого большого дракона во всех Семи Королевствах и принять в твердыне его всадника – многие ли удостоились подобной чести? А когда выяснилось, что принц прибудет не с праздным визитом, а с предложением породниться с королевской династией через брак, замок и вовсе загудел, словно растревоженный улей. Юношу встретили турнирами и пирами, и на одном из них лорду-отцу наконец-то удаётся организовать смотрины. Кассандра и Эллис, обрадованные возможностью покрасоваться новыми платьями и украшениями (да ещё и перед принцем!), отправляются перебирать содержимое сундуков под бдительным надзором матушки. Марис, прежде чем присоединиться к ним, медлит, бросив на младшую взгляд, значение которого для Флорис осталось загадкой. Девушка беззаботно пожимает плечами, не желая забивать себе голову – поведение умницы-сестрицы уже давно стало загадкой для прочих. В дверях маячит молоденькая служанка, скромно предлагает помочь с выбором, вот только оный уже сделан и расправлен на постели. Девочка за спиной не выдерживает и восхищенно охает. Что ж, тогда решено. Леди Баратеон редко одевается в цвета своего дома, семнадцать ей исполнится только в следующем году, поэтому пока отец потворствует желанию дочери облачаться в платья редких оттенков. На пир она явится в бронзовом с золотом наряде.
— Уложи мне косы и можешь идти, — служанка покорно кивает и принимается за работу. Попутно пересказывает ей едва ли мне все сплетни, что ходили по замку о принце. Леди Баратеон пропускает болтовню мимо ушей, вряд ли в этом трёпе есть хоть слово правды. Сама она, к слову, о юноше почти ничего не помнит. Ей, конечно, приходилось видеть тогда ещё мальчика в Королевской Гавани, их лорд-отец исправно привозил дочерей на все торжества, где знати и их семьям присутствовать было необходимо, но те дни она едва помнит. Обменивалась, конечно, несколькими ничего не значившими фразами, к которым обязывали формальности, но и только. Девочка порой останавливала на Эймонде взгляд, серебристые волосы Таргариенов притягивали взоры против воли, и сочувствовала, простодушно и по-детски искренне. Для неё самой пиры были прежде всего обязанностью (чуть позже – возможностью насолить тем, кто ей неприятен), но никакой радости она от них не испытывала. А на сей раз и вовсе скучала куда больше,  чем позволяли приличия, как впрочем, и почти все собравшиеся. На скоморохов едва ли обращали внимания, ожидая того действа, ради которого знать собралась под сводами Штормового Предела.
«Он красив», — отмечает девушка, подняв глаза на остановившегося возле неё принца. По нему должно быть вздыхают все девицы Семи Королевств, и не только девицы: леди Баратеон почти уверена, что один из отцовских вассалов одарил Эймонда мечтательным взглядом. Некоторые придворные и вовсе едва не подавились вином, когда Таргариен обратил внимание на младшую из сестёр. Виду никто не подавал, но Флорис успела узнать этих людей, и может с уверенностью сказать, что они по меньшей мере удивлены.
—Вы окажете мне честь, мой принц, — позволив себе легкую улыбку, произносит девушка. Чашник тут же наполняет кубок юноши, собственный юная леди накрывает раскрытой ладонью – он наполнен достаточно. —Надеюсь, наши скромные развлечения не утомили вас, — добавляет чуть тише. —Штормовому Пределу сложно сравниться с пышностью Королевской Гавани, но твердыне моего отца тоже есть чем похвастаться. Если знать, где искать.

✧ slavic folklore ✧
marya morevna

✧ катерина павленко (или выбери свою) ✧
* * *
Дочь Морены, олицетворение войны, холодная и опасная, мятущаяся между огнем и льдом. Она так много раз играла с Кощеем в "кто сильнее?", путала жадность со страстью, а ярость - с любовью. Она не одержима бессмертием или властью, или силой, или чем-либо ещё на свете; ты одержима собой. Она идет по головам, улыбается радостно, а глаза у неё январские и студёные. Марья с Кощеем попеременно держали друг друга в цепях, он за собой уводил, отводил как беду, чтобы беречь свою весну, чтобы её не залило кровью и не съело заморозками.
Она не целует - кусается. Не улыбается, а хохочет. Не плачет, а ломает мебель.
Марья убивает, не раздумывая, а её следы покрываются тонкой корочкой льда, как в следах Василисы Прекрасной расцветают полевые цветы. Каждый раз, едва она себя вспоминает, ей кажется, что цепи успокаивают войну внутри, что глоток мёртвой воды с мёртвых губ соберёт её воедино.
Но это будет совсем не так. И сердце Марьи, живое (а не как Кощеево, навсегда застывшее) ждёт другого (каждую жизнь, проходящую будто сон).
И она найдёт его, и война её усмирится.
///
У нас нет разделения на навь и явь, сказочные персонажи живут рядом с людьми, интегрированные в общество. Все сказки, кроме Кощея, при перерождении обычно теряют память о себе до определенных событий, которые запускают их воспоминания. Для кого-то это встреча с другой сказкой (прошлой любовью, прошлым врагом), для кого-то - иные события. Для Марьи это, скорее всего, войны, серьезные конфликты, в центре которых она может оказаться или что-то подобное.
По большей части играем модерн, но все прошлые жизни тоже с удовольствием можно поднять.
Нынешнюю жизнь Марьи можно начать "с чистого листа", либо она может уже помнить себя и уже готовить бурю.
* * *
- это заявка не в пару, хотя в прошлом у Марьи и Кощея были сложные отношения. Всё-таки двое холодных - это сплошной взаимоабьюз, и Кощей с опытом всех своих жизней прекрасно знает, чем это может обернуться.
- мы с Василисой ожидаем некоторых козней с твоей стороны, а потом сюжетно найдём тебе жениха и сделаем счастливой.
- будет прекрасно, если ты пишешь посты чаще раза в месяц, интересуешься славянкой и готова болтать за хэды и развивать мир.
- пожалуйста, без лапслока.

пример вашего поста

Ночи такие короткие, а дни такие длинные. Ему каждый год не по себе в этом жужжащем и поющем летнем воздухе, и всё же времени лучше не найти, и возможности лучше быть не может. Она где-то там, в одном из маленьких городов. Не в Туле и не во Владимире — туда Кощей уже заглянул, но и недалеко. Карта чужих перерождений перед его мысленным взглядом столь же ясна, сколь и хаотична.
Раннее утреннее солнце не проникает сквозь блэкаут-шторы, неуместно смотрящиеся в номере отеля в стиле Царской Руси в историческом центре Суздаля (впрочем, весь город, как резная деревянная шкатулка, выполнен в этой стилистике). Но богатому гостю специально нашли, может даже взяли у соседей, и повесили их вместо полупрозрачной белой тюли, что украшала окно с декоративными ставнями ранее.
Он поднимается по будильнику в этой странной мрачной темноте, умывает бледное лицо холодной водой и быстро собирается. С завтраком его встречает внизу хозяйка, румяная старушка, подкладывает глиняную миску с плотной, хорошо пропеченной гурьевской кашей и расписную ложку. Кощей наблюдает за медленно тающим сверху маслом и рассеянно улыбается.
Сила Василисы сейчас должна быть на пике, она наверняка дышит медом и цветами, сладкая, как цукаты и сахарная пудра.
В нетронутой временем и вереницей перерождений, цепкой памяти Кощея все их прежние встречи, от далеких, дохристианских времен до самых последних случаев. Когда в моде были олимпиады и покорение вершин, она была на пьедестале, Прекрасная, как всегда.
Когда умы школьниц занимали конкурсы красоты, она оделась в купальник и алую ленту, приняла тиару со стразами Сваровски поверх приглаженных локонов.
А сейчас модно быть успешной, независимой и умной. У Кощея всё готово и ждёт.
У Кощея под языком разливается мертвенная прохлада, трупным окоченением сводит челюсть так, что её ведет в сторону, когда он спохватывается, точно ли не пропустил?
Не упустил?
Не...
Нет.
Она где-то там, живая и свободная, в том числе от самой себя, сияет себе, отражая глазами рассветы. И найти её трудно лишь пока они далеко. И это прекрасно.

С этими мыслями он разбирается с завтраком, расплачивается и погружает своё тело в автомобиль с личным водителем, слишком дорогой для глубинки и этих разбитых, извилистых дорог. До Иваново отсюда чуть больше получаса, есть время подготовиться, и впереди ещё три города, самых вероятных для поисков.
Солнце даже через затемненные стекла кажется ярким, небо безоблачное и глубокое, словно чистое озеро. В такое можно, запрокинув голову, нырнуть взглядом и затеряться. Кощей, однако, больше смотрит в землю, пока не оказывается в здании, куда более прохладном. Не то, чтобы солнце имеет над ним власть, но оно всё ещё помнит о сделке, из-за которой Бессмертный сейчас здесь.
То, что Кощею было обещано, и что он всегда получает.
И теряет.
И обретает снова.
Его встречают у широкой лестницы, заставив смотреть снизу вверх.
— Константин Матвеевич? — яркая помада директрисы лицея бьёт его по глазам, как красные маки, расцветшие на склоне. Он пожимает протянутую руку, словно та принадлежит мужчине, и растягивает тонкие губы, прищуривает глубоко посаженные глаза, наклоняя голову в старомодном, похожем на поклон кивке.
— Аудитория уже готова, детки, — Кощей позволяет себе усмехнуться в ответ на это легкое определение, — Подойдут позже. Давайте пока, может быть, чаю?
Она храбрится, приглашая его в свой кабинет. Достает из ящика стола набор конфет с коньяком и бойко рассказывает об учебных делах, о светлых умах, о славе города невест. Показывает список отобранных учеников, лучших из лучших в году, среди которых одну девушку зовут символично Василисой (она уже давно не рождалась с этим именем, но такие совпадения всегда привлекают внимание). Четвертый раз он приезжает сюда, четвертый раз эта женщина говорит об одном и том же, четвертый раз она получает обещания больших денег.
Вообще-то, видно, на что они идут. Школа стала чище, просторнее, наверняка и в классах много новых вещей, и учебные материалы обновлены, и...

...и все его мысли привлекает ощущение, стесняющее грудь на очередном вдохе. А потом ещё и ещё, полнее и ярче.
Весна.
Хотя за окном самое что ни на есть яркое лето. Но между его ребёр под дорогой черной рубашкой, в его сухожилиях под брендовыми часами, в его резко очерченных скулах всё звенит о приближении весны, как трескающийся лёд на реке.
Почти больно в первые секунды, а потом Кощей привыкает, удовлетворенно, радостно вздыхая.
Значит, сегодня.
Он демонстративно бросает взгляд на запястье, проворачивая руку.
— Пора, — говорит он коротко и встаёт, отставляя почти нетронутый чай, — Посмотрю на светлое будущее.

Он входит в кабинет спокойно и тихо, пряча глубоко в сердцевине себя напряженное внимание.
И видит, едва замечая в этом сиянии свежей, распускающейся жизни других девушек и юношей, заполнивших кабинет. Она не за партой, а на подоконнике, блаженно ничего о нём ещё не знающая, иначе почувствовала бы. Но на губах прекрасная улыбка цветёт так, словно лето будет длится вечно.
И словно увянет через мгновение.
— Василиса, — шелест сухой листвы напоминает его тихий голос, и она, конечно, не слышит его за музыкой. Кощей чувствует другие взгляды и с застывшим, непослушным лицом занимает своё место перед детками. Складывает руки на груди и дожидается, пока займут места, чтобы представиться (хотя они и так прекрасно знаю в большинстве своём, кто перед ними) и представить перед ними самые захватывающие перспективы.
Рот говорит автоматически, голос управляет вниманием аудитории, руки жестикулируют.
А взгляд постоянно возвращается к ней, к опадающей, как лепестки, улыбке, к непослушным прядям подсвеченных солнцем волос.
И это прекрасно.